• Теория
• С чего начать
• Самоучитель
• Грамматика
• Слова

• Практика
• Аудио
• Видео
• Статьи
• Топики

•  
• Тесты
• Радио
• Картинки
• Форум

•  
• Перевод песен
• Подборки слов
• Разговорник
• Переводчик

•  
• Анекдоты
• Тексты англ.
• озвучка
• еще...

Chapter II - In which Passepartout is Convinced that he has at Last Found His Ideal	Глава 2, где Паспарту убеждается, что нашёл, наконец, свой идеал
"Faith," muttered Passepartout, somewhat flurried, "I've seen people at Madame Tussaud's as lively as my new master!"	— Честное слово, — промолвил несколько опешивший Паспарту, — таких живых молодцов, как мой новый хозяин, я встречал только у мадам Тюссо!
Madame Tussaud's "people," let it be said, are of wax, and are much visited in London; speech is all that is wanting to make them human.	Здесь уместно пояснить, что «молодцы» мадам Тюссо — это восковые фигуры, весьма популярные в Лондоне, которым, право же, недостаёт лишь дара речи, чтобы быть живыми.
During his brief interview with Mr. Fogg, Passepartout had been carefully observing him. He appeared to be a man about forty years of age, with fine, handsome features, and a tall, well-shaped figure; his hair and whiskers were light, his forehead compact and unwrinkled, his face rather pale, his teeth magnificent. His countenance possessed in the highest degree what physiognomists call "repose in action," a quality of those who act rather than talk.	За несколько минут разговора с Филеасом Фоггом Паспарту успел хотя и бегло, но внимательно разглядеть своего будущего хозяина. То был мужчина лет сорока, высокого роста, с красивым и благородным лицом, украшенным белокурыми усами и бакенбардами; на лбу — ни одной морщины, цвет лица матовый, зубы безукоризненные. Его внешность даже не портила некоторая дородность; казалось, он в высшей степени обладал тем, что физиономисты называют «спокойствием в движении» — свойством, присущим людям, которые больше делают, чем говорят.
Calm and phlegmatic, with a clear eye, Mr. Fogg seemed a perfect type of that English composure which Angelica Kauffmann has so skilfully represented on canvas. Seen in the various phases of his daily life, he gave the idea of being perfectly well-balanced, as exactly regulated as a Leroy chronometer.	Невозмутимый, флегматичный, с ясным, бесстрастным взглядом, он представлял собою совершенный тип хладнокровного англичанина: такие люди нередко встречаются в Соединённом королевстве, и Анжелика Кауфман чудесно, хотя и несколько академично, воспроизводит их в своих рисунках. Во всех жизненных обстоятельствах такой человек остаётся тем же уравновешенным существом, все части тела которого правильно пригнаны, столь же точно выверенным, как хронометр фирмы «Лерой» или «Эрншоу».
Phileas Fogg was, indeed, exactitude personified, and this was betrayed even in the expression of his very hands and feet; for in men, as well as in animals, the limbs themselves are expressive of the passions.	И действительно, Филеас Фогг олицетворял собою точность, что было ясно по «выражению его рук и ног», ибо у человека, как и у животного, конечности являются лучшими выразителями его страстей.
He was so exact that he was never in a hurry, was always ready, and was economical alike of his steps and his motions. He never took one step too many, and always went to his destination by the shortest cut; he made no superfluous gestures, and was never seen to be moved or agitated. He was the most deliberate person in the world, yet always reached his destination at the exact moment.	Филеас Фогг принадлежал к числу тех математически-точных людей, которые никогда не спешат и всегда поспевают вовремя, экономя при этом каждое движение. Он никогда не делал лишнего шага и шёл всегда кратчайшим путём. Не позволяя себе глядеть по сторонам, он не допускал ни одного лишнего жеста. Его никогда не видели ни возбуждённым, ни подавленным. То был самый неторопливый и одновременно самый аккуратный человек на свете.
He lived alone, and, so to speak, outside of every social relation; and as he knew that in this world account must be taken of friction, and that friction retards, he never rubbed against anybody.	Само собою понятно, что такой человек жил одиноко и, если так можно выразиться, вне всяких общественных связей. Он знал, что в жизни поневоле приходится, как говорят, тереться между людей, а так как трение замедляет движение, то он держался в стороне от всех.
As for Passepartout, he was a true Parisian of Paris. Since he had abandoned his own country for England, taking service as a valet, he had in vain searched for a master after his own heart. Passepartout was by no means one of those pert dunces depicted by Moliere with a bold gaze and a nose held high in the air; he was an honest fellow, with a pleasant face, lips a trifle protruding, soft-mannered and serviceable, with a good round head, such as one likes to see on the shoulders of a friend.	Паспарту не походил ни на одного из тех Фронтенов или Маскарилей с самоуверенным и холодным взором, которые ходят, задрав нос и подняв плечи, и ведут себя, как бесстыжие наглецы. Нет! Паспарту был честный малый, с приветливым лицом и пухлыми губами, всегда готовыми что-нибудь отведать или кого-нибудь поцеловать, кроткий, услужливый, со славной круглой головой, которую хотелось бы видеть на плечах друга.
His eyes were blue, his complexion rubicund, his figure almost portly and well-built, his body muscular, and his physical powers fully developed by the exercises of his younger days. His brown hair was somewhat tumbled; for, while the ancient sculptors are said to have known eighteen methods of arranging Minerva's tresses, Passepartout was familiar with but one of dressing his own: three strokes of a large-tooth comb completed his toilet.	У него были голубые глаза, румяные щёки, такие толстые, что он мог любоваться собственными скулами; обладая высоким ростом, широкой грудью и мощной мускулатурой, он отличался геркулесовой силой, которую развил ещё в молодости постоянными упражнениями. Его тёмные волосы всегда были всклокочены. Если скульпторы античной древности знали восемнадцать способов укладывать волосы Минервы, то Паспарту знал лишь один способ управляться со своей шевелюрой: два-три взмаха гребешком — и причёска готова.
It would be rash to predict how Passepartout's lively nature would agree with Mr. Fogg. It was impossible to tell whether the new servant would turn out as absolutely methodical as his master required; experience alone could solve the question. Passepartout had been a sort of vagrant in his early years, and now yearned for repose; but so far he had failed to find it, though he had already served in ten English houses.	Сказать заранее, уживётся ли этот порывистый малый с Филеасом Фоггом, не позволяло простое благоразумие. Станет ли Паспарту тем безупречно аккуратным слугой, какой требовался его хозяину? Это можно было бы проверить только на опыте. Проведя, как известно, довольно бурную молодость, Паспарту жаждал теперь покоя. Наслышавшись об английской методичности и о вошедшем в поговорку бесстрастии английских джентльменов, он отправился искать счастья в Англию.
But he could not take root in any of these; with chagrin, he found his masters invariably whimsical and irregular, constantly running about the country, or on the look-out for adventure. His last master, young Lord Longferry, Member of Parliament, after passing his nights in the Haymarket taverns, was too often brought home in the morning on policemen's shoulders.	Но до сих пор судьба ему не благоприятствовала. Он нигде не мог прочно обосноваться, хотя сменил уже десяток мест. Всюду хозяева были своенравны, неровны в обращении, искали приключений или часто переезжали с места на место. Это не могло удовлетворить Паспарту. Его последний хозяин, член парламента, молодой лорд Лонгсферри, после ночей, проведённых в «устричных залах» Гай-Маркета, весьма часто возвращался домой на плечах полисменов.
Passepartout, desirous of respecting the gentleman whom he served, ventured a mild remonstrance on such conduct; which, being ill-received, he took his leave. Hearing that Mr. Phileas Fogg was looking for a servant, and that his life was one of unbroken regularity, that he neither travelled nor stayed from home overnight, he felt sure that this would be the place he was after. He presented himself, and was accepted, as has been seen.	Паспарту, желая прежде всего сохранить уважение к своему хозяину, рискнул сделать ему несколько почтительных замечаний, которые были приняты неодобрительно, и Паспарту покинул его. Тем временем он узнал, что Филеас Фогг, эсквайр, ищет слугу. Он навёл справки об этом джентльмене. Человек, который ведёт столь размеренный образ жизни, всегда ночует у себя, не путешествует, никогда не отлучается из дому даже на сутки, весьма устраивал Паспарту. Он отправился к Филеасу Фоггу и поступил на службу при уже известных читателю обстоятельствах.
At half-past eleven, then, Passepartout found himself alone in the house in Saville Row. He begun its inspection without delay, scouring it from cellar to garret. So clean, well-arranged, solemn a mansion pleased him ; it seemed to him like a snail's shell, lighted and warmed by gas, which sufficed for both these purposes. When Passepartout reached the second story he recognised at once the room which he was to inhabit, and he was well satisfied with it.	Итак, часы пробили половину двенадцатого. Паспарту находился один в доме на Сэвиль-роу. Он тотчас же начал осмотр своего нового жилища и обозрел его полностью — от чердака до подвала. Ему понравился этот чистый, хорошо устроенный, добропорядочный, строгий, пуританский дом. Он походил на раковину улитки, но на раковину, освещаемую и отапливаемую газом: углеводород служил здесь для всех нужд отопления и освещения. Паспарту без труда нашёл на третьем этаже предназначенную ему комнату. Она ему понравилась.
Electric bells and speaking-tubes afforded communication with the lower stories; while on the mantel stood an electric clock, precisely like that in Mr. Fogg's bedchamber, both beating the same second at the same instant. "That's good, that'll do," said Passepartout to himself.	С помощью электрических звонков и переговорных трубок она сообщалась с комнатами второго и первого этажей. На камине стояли электрические часы, соединённые с часами в спальне Филеаса Фогга, и оба маятника ударяли одновременно — в одну и ту же секунду. «Это как раз по мне, это как раз по мне», — повторял про себя Паспарту.
He suddenly observed, hung over the clock, a card which, upon inspection, proved to be a programme of the daily routine of the house.	He suddenly observed, hung over the clock, a card which, upon inspection, proved to be a programme of the daily routine of the house.
It comprised all that was required of the servant, from eight in the morning, exactly at which hour Phileas Fogg rose, till half-past eleven, when he left the house for the Reform Club all the details of service, the tea and toast at twenty-three minutes past eight, the shaving-water at thirty-seven minutes past nine, and the toilet at twenty minutes before ten.	Паспарту прочёл его. Здесь было подробно указано всё, что требовалось от слуги с восьми часов утра, когда Филеас Фогг вставал, и до половины двенадцатого, когда он выходил из дому и отправлялся завтракать в Реформ-клуб: чай с поджаренным хлебом — в восемь часов двадцать три минуты, вода для бритья — в девять часов тридцать семь минут, без двадцати десять — причёска и т.п.
Everything was regulated and foreseen that was to be done from half-past eleven a.m. till midnight, the hour at which the methodical gentleman retired.	И далее, с половины двенадцатого утра до полуночи — времени, когда пунктуальный джентльмен ложился, — все было расписано, предусмотрено, упорядочено. Паспарту с удовольствием перечитал это расписание и стал заучивать его наизусть.
Mr. Fogg's wardrobe was amply supplied and in the best taste. Each pair of trousers, coat, and vest bore a number, indicating the time of year and season at which they were in turn to be laid out for wearing; and the same system was applied to the master's shoes.	Что касается гардероба джентльмена, то он был прекрасно подобран и содержался в превосходном состоянии. Каждая пара брюк, фрак или жилет имели порядковый номер, отмеченный во входящем или исходящем реестре, с указанием даты, когда, в зависимости от сезона, их следовало надевать. Так же образцово содержалась и обувь.
In short, the house in Saville Row, which must have been a very temple of disorder and unrest under the illustrious but dissipated Sheridan, was cosiness, comfort, and method idealised.	Словом, этот дом на Сэвиль-роу — храм беспорядка во времена знаменитого, но беспутного Шеридана — был теперь комфортабельно обставлен и свидетельствовал о полном достатке.
There was no study, nor were there books, which would have been quite useless to Mr. Fogg; for at the Reform two libraries, one of general literature and the other of law and politics, were at his service.	В доме не было ни библиотеки, ни книг, ибо мистер Фогг в них не нуждался: Реформ-клуб предоставлял в распоряжение своих членов две библиотеки, в одной находились книги по изящной словесности, в другой — по вопросам права и политики.
A moderate-sized safe stood in his bedroom, constructed so as to defy fire as well as burglars; but Passepartout found neither arms nor hunting weapons anywhere; everything betrayed the most tranquil and peaceable habits.	В спальне Филеаса Фогга стоял несгораемый шкаф средней величины, который прекрасно защищал хранившиеся в нём ценности и от пожара и от воров. В доме не было никакого оружия — ни охотничьих, ни военных принадлежностей. Всё указывало на самый мирный образ жизни хозяина.
Having scrutinised the house from top to bottom, he rubbed his hands, a broad smile overspread his features, and he said joyfully, "This is just what I wanted! Ah, we shall get on together, Mr. Fogg and I! What a domestic and regular gentleman! A real machine; well, I don't mind serving a machine."	Рассмотрев в мельчайших подробностях своё новое жилище, Паспарту потёр руки, улыбнулся во всю ширь своего лица и радостно произнёс: — Это мне нравится! Это как раз по мне! Мы отлично сговоримся с мистером Фоггом. Какой домосед! Настоящее воплощение точности! Не человек, а машина! Ну что ж, я ничего не имею против того, чтоб служить машине.

Оставить комментарий

Для комментирования необходимо войти через Вконтакте