• Теория
• С чего начать
• Самоучитель
• Грамматика
• Слова

• Практика
• Аудио
• Видео
• Статьи
• Топики

•  
• Тесты
• Радио
• Картинки
• Форум

•  
• Перевод песен
• Подборки слов
• Разговорник
• Переводчик

•  
• Анекдоты
• Тексты англ.
• озвучка
• еще...

Chapter XXXIII - In which Phileas Fogg Shows Himself Equal to the Occasion	Глава 33, где Филеас Фогг оказывается на высоте положения
An hour after, the Henrietta passed the lighthouse which marks the entrance of the Hudson, turned the point of Sandy Hook, and put to sea.	Через час «Генриетта» прошла мимо плавучего маяке, указывающего вход в Гудзон, обогнула мыс Санди-Хук и вышла в открытое море.
During the day she skirted Long Island, passed Fire Island, and directed her course rapidly eastward.	Днем она миновала Лонг-Айленд в виду маяка Файр-Айленд и быстро понеслась к востоку.
At noon the next day, a man mounted the bridge to ascertain the vessel’s position.	На другой день, 13 декабря, в самый полдень, на мостик взошел человек, чтобы определить координаты судна.
It might be thought that this was Captain Speedy. Not the least in the world. It was Phileas Fogg, Esquire.	Читатель, без сомнения, думает, что то был капитан Спиди! Ничуть не бывало! Это был Филеас Фогг, эсквайр.
As for Captain Speedy, he was shut up in his cabin under lock and key, and was uttering loud cries, which signified an anger at once pardonable and excessive.	Что касается капитана Спиди, то он был попросту заперт на ключ в своей каюте и рычал там от гнева. Впрочем, его крайняя ярость была вполне простительна.
What had happened was very simple.	Все произошло очень просто.
Phileas Fogg wished to go to Liverpool, but the captain would not carry him there.	Филеас Фогг хотел ехать в Ливерпуль, капитан не хотел его туда везти.
Then Phileas Fogg had taken passage for Bordeaux, and, during the thirty hours he had been on board, had so shrewdly managed with his banknotes that the sailors and stokers, who were only an occasional crew, and were not on the best terms with the captain, went over to him in a body.	Тогда Филеас Фогг согласился ехать в Бордо, но за тридцать часов своего пребывания на борту корабля он так умело действовал банковыми билетами, что весь экипаж — матросы и кочегары, — экипаж, надо заметить, несколько ненадежный и находившийся в плохих отношениях с капитаном, — перешел на сторону нашего джентльмена.
This was why Phileas Fogg was in command instead of Captain Speedy; why the captain was a prisoner in his cabin; and why, in short, the Henrietta was directing her course towards Liverpool.	Вот почему Филеас Фогг командовал с мостика вместо Эндрю Спиди, вот почему Эндрю Спиди сидел под замком в своей каюте и, наконец, вот почему «Генриетта» шла в Ливерпуль.
It was very clear, to see Mr. Fogg manage the craft, that he had been a sailor.	Однако по тому, как Филеас Фогг управлял кораблем, было ясно, что он был когда-то моряком.
How the adventure ended will be seen anon.	Как окончилось это приключение, читатель узнает впоследствии.
Aouda was anxious, though she said nothing.	Пока же миссис Ауда очень беспокоилась, хотя и не говорила об этом.
As for Passepartout, he thought Mr. Fogg’s manoeuvre simply glorious.	Паспарту же находил это приключение прямо-таки восхитительным.
The captain had said “between eleven and twelve knots,” and the Henrietta confirmed his prediction.	Капитан Спиди заявил, что «Генриетта» делает от одиннадцати до двенадцати узлов; и действительно, ее средняя скорость была именно такой.
If, then — for there were “ifs” still — the sea did not become too boisterous, if the wind did not veer round to the east, if no accident happened to the boat or its machinery, the Henrietta might cross the three thousand miles from New York to Liverpool in the nine days, between the 12th and the 21st of December.	За девять дней, то есть с 12 по 21 декабря, «Генриетта» могла достичь берегов Англии, если только… И тут, как всегда, являлось множество всяческих «если»; если море будет относительно спокойно, если ветер не изменится, если не будет повреждений в машине или в самом судне, «Генриетта» сможет покрыть три тысячи миль, отделяющие Нью-Йорк от Ливерпуля.
It is true that, once arrived, the affair on board the Henrietta, added to that of the Bank of England, might create more difficulties for Mr. Fogg than he imagined or could desire.	Правда, история с «Генриеттой» вместе с делом о похищении банковых билетов грозила завести нашего джентльмена несколько дальше, чем он того хотел бы.
During the first days, they went along smoothly enough.	Первые дни плавание проходило в превосходных условиях.
The sea was not very unpropitious, the wind seemed stationary in the north-east, the sails were hoisted, and the Henrietta ploughed across the waves like a real trans-Atlantic steamer.	Море было довольно спокойно; ветер неизменно дул в северо-восточном направлении. Поставили паруса, и «Генриетта» шла, словно настоящее трансатлантическое судно.
Passepartout was delighted.	Паспарту был в восторге.
His master’s last exploit, the consequences of which he ignored, enchanted him.	Последний подвиг мистера Фогга, на последствия которого француз закрывал глаза, приводил его в восхищение.
Never had the crew seen so jolly and dexterous a fellow.	Никогда экипаж не видел такого подвижного и веселого человека.
He formed warm friendships with the sailors, and amazed them with his acrobatic feats.	Он дружески болтал с матросами и изумлял их своими цирковыми фокусами.
He thought they managed the vessel like gentlemen, and that the stokers fired up like heroes.	По его мнению, они несли службу, как джентльмены, а кочегары поддерживали огни в топках, как герои.
His loquacious good-humour infected everyone.	Его хорошее настроение заражало всех.
He had forgotten the past, its vexations and delays.	Паспарту забыл прошлое, все неудачи и опасности.
He only thought of the end, so nearly accomplished; and sometimes he boiled over with impatience, as if heated by the furnaces of the Henrietta.	Он думал только о близкой цели и кипел от нетерпения, словно подогреваемый котлами «Генриетты».
Often, also, the worthy fellow revolved around Fix, looking at him with a keen, distrustful eye; but he did not speak to him, for their old intimacy no longer existed.	Часто достойный малый прохаживался вокруг Фикса и многозначительно на него поглядывал, но молчал, так как между бывшими друзьями уже не было прежней близости.
Fix, it must be confessed, understood nothing of what was going on.	А Фикс, надо сказать, ничего уже не понимал!
The conquest of the Henrietta, the bribery of the crew, Fogg managing the boat like a skilled seaman, amazed and confused him.	Захват «Генриетты», подкуп экипажа, Фогг, управляющий кораблем, словно заправский моряк, — все это его ошеломило.
He did not know what to think.	Он не знал, что и думать!
For, after all, a man who began by stealing fifty-five thousand pounds might end by stealing a vessel; and Fix was not unnaturally inclined to conclude that the Henrietta under Fogg’s command, was not going to Liverpool at all, but to some part of the world where the robber, turned into a pirate, would quietly put himself in safety.	Но в конце концов джентльмен, начавший с кражи пятидесяти пяти тысяч фунтов стерлингов, вполне мог кончить похищением судна. И Фикс, естественно, пришел к заключению, что «Генриетта», управляемая Фоггом, идет вовсе не в Ливерпуль, а куда-нибудь в другое место, где вор, обратившись в пирата, будет чувствовать себя в безопасности!
The conjecture was at least a plausible one, and the detective began to seriously regret that he had embarked on the affair.	Надо сознаться, что такое предположение было довольно правдоподобно, и сыщик начал серьезно жалеть, что ввязался в это дело.
As for Captain Speedy, he continued to howl and growl in his cabin; and Passepartout, whose duty it was to carry him his meals, courageous as he was, took the greatest precautions.	Капитан Спиди продолжал буйствовать у себя в каюте, и Паспарту, которому было поручено его кормить, делал это, несмотря на всю свою силу, с большими предосторожностями.
Mr. Fogg did not seem even to know that there was a captain on board.	Мистер Фогг "как будто забыл о существовании капитана.
On the 13th they passed the edge of the Banks of Newfoundland, a dangerous locality; during the winter, especially, there are frequent fogs and heavy gales of wind.	Тринадцатого «Генриетта» миновала Ньюфаундлендскую банку. Переход этой части океана очень труден. Здесь, особенно зимой, часто бывают туманы и шквалы.
Ever since the evening before the barometer, suddenly falling, had indicated an approaching change in the atmosphere; and during the night the temperature varied, the cold became sharper, and the wind veered to the south-east.	Еще накануне барометр резко упал, предвещая близкую перемену погоды. И действительно, за ночь температура понизилась: стало холоднее, и подул юго-восточный ветер.
This was a misfortune.	Это было серьезным препятствием.
Mr. Fogg, in order not to deviate from his course, furled his sails and increased the force of the steam; but the vessel’s speed slackened, owing to the state of the sea, the long waves of which broke against the stern.	Мистер Фогг, чтобы не менять курса, приказал убрать паруса и усилить пары. Все же из-за состояния моря движение судна замедлилось. Высокие волны разбивались о его форштевень.
She pitched violently, and this retarded her progress.	Началась сильная килевая качка, которая также уменьшала скорость.
The breeze little by little swelled into a tempest, and it was to be feared that the Henrietta might not be able to maintain herself upright on the waves.	Ветер все свежел и грозил превратиться в ураган. Можно было предвидеть, что «Генриетта» вскоре не сможет выдержать напора волн.
Passepartout’s visage darkened with the skies, and for two days the poor fellow experienced constant fright.	Лицо Паспарту темнело одновременно с небом. Два дня честный малый испытывал смертельное беспокойство.
But Phileas Fogg was a bold mariner, and knew how to maintain headway against the sea; and he kept on his course, without even decreasing his steam.	Но Филеас Фогг был смелый моряк, он знал, как бороться со стихией, и шел вперед, не убавляя паров.
The Henrietta, when she could not rise upon the waves, crossed them, swamping her deck, but passing safely.	Когда «Генриетта» не могла одолеть волны, она шла сквозь нее и проходила, хотя палубу и заливало водой.
Sometinies the screw rose out of the water, beating its protruding end, when a mountain of water raised the stern above the waves; but the craft always kept straight ahead.	Иногда под напором водяных гор, подымавших корму судна, винт показывался над водой, и лопасти его бешено вращались в воздухе, — но, несмотря ни на что, судно двигалось вперед.
The wind, however, did not grow as boisterous as might have been feared; it was not one of those tempests which burst, and rush on with a speed of ninety miles an hour. It continued fresh, but, unhappily, it remained obstinately in the south-east, rendering the sails useless.	Однако ветер не достиг той силы, какой можно было опасаться. То был не ураган, несущийся со скоростью девяноста миль в час, а просто очень свежий ветер, но, к сожалению, он настойчиво дул с юго-востока и не позволял поставить паруса. А их помощь, как увидит читатель, была бы очень кстати!
The 16th of December was the seventy-fifth day since Phileas Fogg’s departure from London, and the Henrietta had not yet been seriously delayed.	Шестнадцатого декабря исполнилось семьдесят пять дней с момента отъезда из Лондона. В общем, «Генриетта» пока что не сильно опаздывала, и особенно тревожиться не приходилось.
Half of the voyage was almost accomplished, and the worst localities had been passed.	Самая трудная часть пути была позади, и оставалось пройти еще немного больше половины всего расстояния.
In summer, success would have been well-nigh certain. In winter, they were at the mercy of the bad season.	Летом можно было бы поручиться за успех, но зимой все зависело от капризов погоды.
Passepartout said nothing; but he cherished hope in secret, and comforted himself with the reflection that, if the wind failed them, they might still count on the steam.	Паспарту не высказывал своего мнения. В глубине души он надеялся, что если ветер не захочет служить, то можно рассчитывать на пар.
On this day the engineer came on deck, went up to Mr. Fogg, and began to speak earnestly with him.	В этот самый день механик вышел на палубу, разыскал мистера Фогга и о чем-то горячо беседовал с ним.
Without knowing why it was a presentiment, perhaps Passepartout became vaguely uneasy.	Неизвестно почему, — вероятно, в силу предчувствия, — Паспарту охватило смутное беспокойство.
He would have given one of his ears to hear with the other what the engineer was saying.	Он охотно отдал бы одно ухо, чтобы услышать другим, что говорилось на мостике.
He finally managed to catch a few words, and was sure he heard his master say,	Все же ему удалось разобрать несколько слов, и среди них — вопрос мистера Фогга:
"You are certain of what you tell me?" "Certain, sir," replied the engineer. "You must remember that, since we started, we have kept up hot fires in all our furnaces, and, though we had coal enough to go on short steam from New York to Bordeaux, we haven't enough to go with all steam from New York to Liverpool." "I will consider," replied Mr. Fogg.	— Вы уверены в том, что говорите? — Уверен, сударь, — ответил механик. — Не забывайте, что с самого выхода в море все котлы в действии: на путь от Нью-Йорка до Бордо под малыми парами запасов угля хватило бы, но для перехода на всех парах от Нью-Йорка до Ливерпуля его не хватит. — Я подумаю, — ответил мистер Фогг.
Passepartout understood it all; he was seized with mortal anxiety.	Паспарту понял все. Его охватило смертельное беспокойство.
The coal was giving out!	Уголь приходил к концу!
“Ah, if my master can get over that,” muttered he, “he’ll be a famous man!”	«Ну, — подумал он, — если мой хозяин справится и с этим, то он просто великий человек!»
He could not help imparting to Fix what he had overheard.	Столкнувшись с Фиксом, он не мог удержаться, чтобы не посвятить его в положение дел.
"Then you believe that we really are going to Liverpool?" "Of course." "Ass!" replied the detective, shrugging his shoulders and turning on his heel.	— Так вы воображаете, — процедил сквозь зубы сыщик, — что мы идём в Ливерпуль?! — Чёрт возьми! Куда же ещё! — Глупец! — процедил полицейский инспектор и отошёл, пожимая плечами.
Passepartout was on the point of vigorously resenting the epithet, the reason of which he could not for the life of him comprehend; but he reflected that the unfortunate Fix was probably very much disappointed and humiliated in his self-esteem, after having so awkwardly followed a false scent around the world, and refrained.	Паспарту собирался тотчас же хорошенько отплатить за эту характеристику, понимая, впрочем, чем она была вызвана. Но, подумав, что бедный Фикс, вероятно, очень огорчен своей неудачей, что самолюбие его сильно задето этой бессмысленной кругосветной гонкой по ложному следу, Паспарту решил простить обиду.
And now what course would Phileas Fogg adopt? It was difficult to imagine. Nevertheless he seemed to have decided upon one, for that evening he sent for the engineer, and said to him, "Feed all the fires until the coal is exhausted."	На что же, однако, рассчитывал Филеас Фогг? Трудно было догадаться. Но, как видно, этот флегматичный джентльмен принял какое-то решение, ибо в тот же вечер он позвал механика и сказал ему: — Поддерживайте огонь и идите на всех парах до полного истощения запасов топлива.
A few moments after, the funnel of the Henrietta vomited forth torrents of smoke.	Через несколько минут из труб «Генриетты» повалили густые клубы дыма.
The vessel continued to proceed with all steam on; but on the 18th, the engineer, as he had predicted, announced that the coal would give out in the course of the day.	Судно шло на всех парах, но через два дня, восемнадцатого числа, механик, как он и предупреждал, объявил, что угля осталось меньше, чем на один день.
“Do not let the fires go down,” replied Mr. Fogg.	— Не убавлять огня! — приказал мистер Фогг.
“Keep them up to the last. Let the valves be filled.”	— Наоборот, увеличить давление пара.
Towards noon Phileas Fogg, having ascertained their position, called Passepartout, and ordered him to go for Captain Speedy.	В тот же день, около полудня, определив широту и долготу судна, мистер Фогг подозвал Паспарту и велел ему привести капитана Спиди.
It was as if the honest fellow had been commanded to unchain a tiger. He went to the poop, saying to himself,	Честный малый выслушал это приказание с таким видом, словно ему поручили спустить с цепи тигра, и, спускаясь с мостика, пробормотал:
“He will be like a madman!”	— Ну и взбесится же он!
In a few moments, with cries and oaths, a bomb appeared on the poop-deck. The bomb was Captain Speedy. It was clear that he was on the point of bursting.	Действительно, через несколько минут в вихре криков и проклятий в рубку влетела бомба. Этой бомбой был капитан Спиди. Бомба явно готова была взорваться.
"Where are we?" he repeated, with purple face. "Seven hundred and seven miles from Liverpool," replied Mr. Fogg, with imperturbable calmness. "Pirate!" cried Captain Speedy. "I have sent for you, sir..." "Pickaroon!" "...sir," continued Mr. Fogg, "to ask you to sell me your vessel."	— Где мы?! — первым делом закричал капитан, задыхаясь от ярости. Можно было опасаться, что достойного капитана тут же хватит апоплексический удар. — Где мы?! — повторил он, весь багровый от гнева. — В семистах семидесяти милях от Ливерпуля, — ответил мистер Фогг с невозмутимым спокойствием. — Пират! — прохрипел Эндрю Спиди. — Я приказал позвать вас, сударь… — Морской разбойник! — …чтобы просить вас продать мне ваш корабль, — продолжал Филеас Фогг.
"No! By all the devils, no!" "But I shall be obliged to burn her." "Burn the Henrietta!" "Yes; at least the upper part of her. The coal has given out." "Burn my vessel!" cried Captain Speedy, who could scarcely pronounce the words. "A vessel worth fifty thousand dollars!"	— Нет! Тысяча чертей, нет! — Дело в том, что я буду вынужден сжечь его. — Сжечь мой корабль?! — Да, по крайней мере деревянные части, ибо у нас не хватает топлива. — Сжечь мой корабль! — завопил капитан Спиди, потеряв способность к членораздельной речи. — Корабль, который стоит пятьдесят тысяч долларов!
"Here are sixty thousand," replied Phileas Fogg, handing the captain a roll of bank-bills.	— Вот вам шестьдесят тысяч, — ответил Филеас, протягивая капитану пачку банковых билетов.
This had a prodigious effect on Andrew Speedy.	Это произвело магическое действие на Эндрю Спиди.
An American can scarcely remain unmoved at the sight of sixty thousand dollars.	Ни один американец не может равнодушно видеть шестьдесят тысяч долларов.
The captain forgot in an instant his anger, his imprisonment, and all his grudges against his passenger.	Капитан в одно мгновение забыл свой гнев, свое заточение и всю ненависть, которую он питал к Филеасу Фоггу.
The Henrietta was twenty years old; it was a great bargain. The bomb would not go off after all. Mr. Fogg had taken away the match.	Судну было уже двадцать лет. Так что подобную сделку надо было считать находкой!… Бомба уже не могла разорваться — Филеас Фогг вырвал из нее фитиль.
"And I shall still have the iron hull," said the captain in a softer tone. "The iron hull and the engine. Is it agreed?" "Agreed."	— А железный корпус пусть останется мне… — сказал капитан, значительно более мягким тоном. — Да, и корпус и машина. Согласны? — Согласен.
And Andrew Speedy, seizing the banknotes, counted them and consigned them to his pocket.	И Эндрю Спиди вырвал пачку банкнот из рук Филеаса Фогга, пересчитал их и засунул в карман.
During this colloquy, Passepartout was as white as a sheet, and Fix seemed on the point of having an apoplectic fit.	Во время этой сцены Паспарту весь побелел. С Фиксом едва не сделался удар.
Nearly twenty thousand pounds had been expended, and Fogg left the hull and engine to the captain, that is, near the whole value of the craft!	Около двадцати тысяч фунтов уже истрачено, а этот Фогг еще отдает владельцу судна и корпус и машину, то есть почти все, что есть ценного в судне!
It was true, however, that fifty-five thousand pounds had been stolen from the Bank.	Правда, украденная в банке сумма составляла пятьдесят пять тысяч фунтов!…
When Andrew Speedy had pocketed the money, Mr. Fogg said to him, “Don’t let this astonish you, sir.	— Не удивляйтесь, — сказал мистер Фогг Эндрю Спиди, когда тот спрятал деньги.
You must know that I shall lose twenty thousand pounds, unless I arrive in London by a quarter before nine on the evening of the 21st of December.	— Я потеряю двадцать тысяч фунтов стерлингов, если не прибуду в Лондон двадцать первого декабря в восемь часов сорок пять минут вечера.
I missed the steamer at New York, and as you refused to take me to Liverpool...”	А так как в Нью-Йорке я опоздал на пакетбот, а вы отказались меня везти в Ливерпуль…
“And I did well!” cried Andrew Speedy; “for I have gained at least forty thousand dollars by it!”	— И очень хорошо сделал, пятьдесят тысяч чертей! — воскликнул Эндрю Спиди. — Потому что я заработал по крайней мере сорок тысяч долларов!
He added, more sedately, “Do you know one thing, Captain...”	— Потом он прибавил более спокойным тоном: — Знаете что, капитан…
“Fogg.”	— Фогг.
“Captain Fogg, you’ve got something of the Yankee about you.”	— Так вот, капитан Фогг, в вас есть что-то от янки!
And, having paid his passenger what he considered a high compliment, he was going away, when Mr. Fogg said,	После этих слов, которые он считал комплиментом, Эндрю Спиди хотел было удалиться, но Филеас Фогг остановил его:
"The vessel now belongs to me?" "Certainly, from the keel to the truck of the masts all the wood, that is." "Very well. Have the interior seats, bunks, and frames pulled down, and burn them."	— Значит, теперь корабль принадлежит мне? — Конечно, — от киля до клотиков, но, разумеется, только «дерево»! — Хорошо. Прикажите разобрать все внутренние переборки и топите ими.
It was necessary to have dry wood to keep the steam up to the adequate pressure, and on that day the poop, cabins, bunks, and the spare deck were sacrificed.	Можно себе представить, сколько понадобилось сухого дерева, чтобы поддерживать достаточное давление пара. В этот день ют, рубка, каюты, нижняя палуба — все ушло в топки.
On the next day, the 19th of December, the masts, rafts, and spars were burned; the crew worked lustily, keeping up the fires.	На другой день, 19 декабря, сожгли рангоут и его запасные части. Снесли мачты и разрубили их топорами. Экипаж-работал с неимоверным рвением.
Passepartout hewed, cut, and sawed away with all his might.	Паспарту рубил, резал, пилил — словом, трудился за десятерых.
There was a perfect rage for demolition.	Словно дух разрушения пронесся над кораблем.
The railings, fittings, the greater part of the deck, and top sides disappeared on the 20th, and the Henrietta was now only a flat hulk.	На следующее утро, 20 декабря, фальшборт и все надводные части судна, а также большая часть палубы были сожжены. «Генриетту» так обкорнали, что та походила на плавучий понтон.
But on this day they sighted the Irish coast and Fastnet Light. By ten in the evening they were passing Queenstown.	В этот день показался ирландский берег и стал виден маяк Фастенет. Однако в десять часов вечера судно было еще лишь на траверсе Квинстауна.
Phileas Fogg had only twenty-four hours more in which to get to London; that length of time was necessary to reach Liverpool, with all steam on.	Чтобы достичь Лондона, у Филеаса Фогга оставалось в распоряжении только двадцать четыре часа. Между тем за это время «Генриетта» могла дойти лишь до Ливерпуля, даже идя на всех парах.
And the steam was about to give out altogether!	А у отважного джентльмена уже нечем было поддерживать пары!
“Sir,” said Captain Speedy, who was now deeply interested in Mr. Fogg’s project, “I really commiserate you.	— Мне вас вправду жаль, сударь, — сказал капитан Спиди, заинтересовавшийся, наконец, планами мистера Фогга.
Everything is against you. We are only opposite Queenstown.”	— Все против вас! Мы еще только у Квинстауна.
"Ah," said Mr. Fogg, "is that place where we see the lights Queenstown?" "Yes." "Can we enter the harbour?" "Not under three hours. Only at high tide." "Stay," replied Mr. Fogg calmly, without betraying in his features that by a supreme inspiration he was about to attempt once more to conquer ill-fortune.	— А! — заметил мистер Фогг. — Так это видны его огни? — Да. — Можем мы войти в гавань? — Не раньше, чем через три часа: только во время прилива. — Что ж, подождём, — спокойно ответил мистер Фогг. По его лицу нельзя было заметить, что он намерен предпринять ещё последнее усилие в борьбе с враждебной судьбой!
Queenstown is the Irish port at which the trans-Atlantic steamers stop to put off the mails. These mails are carried to Dublin by express trains always held in readiness to start; from Dublin they are sent on to Liverpool by the most rapid boats, and thus gain twelve hours on the Atlantic steamers.	Квинстаун — небольшой порт на ирландском побережье, в котором трансатлантические пароходы сгружают почту из Соединенных Штатов, откуда она курьерскими поездами доставляется в Дублин, а затем на быстроходных судах перевозится в Ливерпуль, опережая таким образом на двенадцать часов самые быстроходные пакетботы океанских компаний.
Phileas Fogg counted on gaining twelve hours in the same way.	Эти— то двенадцать часов, которые выгадывает таким способом американская почта, хотел выгадать и Филеас Фогг.
Instead of arriving at Liverpool the next evening by the Henrietta, he would be there by noon, and would therefore have time to reach London before a quarter before nine in the evening.	Вместо того чтобы прибыть на «Генриетте» в Ливерпуль на следующий день вечером, он намеревался попасть туда в полдень и, следовательно, приехать в Лондон до восьми часов сорока пяти минут вечера.
The Henrietta entered Queenstown Harbour at one o’clock in the morning, it then being high tide; and Phileas Fogg, after being grasped heartily by the hand by Captain Speedy, left that gentleman on the levelled hulk of his craft, which was still worth half what he had sold it for.	Около часу ночи, во время прилива, «Генриетта» вошла в порт Квинстаун, и Филеас Фогг обменялся крепким рукопожатием с капитаном Спиди, который остался на своем ободранном судне, все же стоившем по крайней мере половину той суммы, которую он за него уже получил.
The party went on shore at once.	Пассажиры высадились на берег.
Fix was greatly tempted to arrest Mr. Fogg on the spot; but he did not.	В эту минуту Фикс испытывал сильнейшее желание арестовать мистера Фогга. Однако он этого не сделал!
Why? What struggle was going on within him? Had he changed his mind about "his man"? Did he understand that he had made a grave mistake? He did not, however, abandon Mr. Fogg.	Почему? Какая борьба происходила в нём? Переменилось ли его мнение о мистере Фогге? Понял ли он, наконец, что ошибся? Так или иначе, но Фикс не расстался с нашим джентльменом.
They all got upon the train, which was just ready to start, at half-past one; at dawn of day they were in Dublin; and they lost no time in embarking on a steamer which, disdaining to rise upon the waves, invariably cut through them.	Вместе с ним, миссис Аудой и Паспарту, который еще не успел отдышаться, он в половине второго ночи сел в Квинстауне в поезд, прибыл на рассвете в Дублин и тотчас пересел вместе со всеми на один из почтовых пароходов, настоящий стальной таран, который был снабжен настолько сильной машиной, что мог пренебрегать волнами и прорезывал их насквозь.
Phileas Fogg at last disembarked on the Liverpool quay, at twenty minutes before twelve, 21st December.	Без двадцати минут двенадцать 21 декабря Филеас Фогг был на Ливерпульской набережной.
He was only six hours distant from London.	Он находился всего в шести часах от Лондона.
But at this moment Fix came up, put his hand upon Mr. Fogg’s shoulder, and, showing his warrant, said,	В эту минуту к нему подошел Фикс, положил ему руку на плечо и предъявил свои полномочия.
"You are really Phileas Fogg?" "I am." "I arrest you in the Queen's name!"	— Вы — господин Филеас Фогг? — Да, сударь. — Именем королевы вы арестованы.

Оставить комментарий

Для комментирования необходимо войти через Вконтакте