Fair Youth Sonnets 61-70
| Sonnet 61 | Сонет 61 |
| Is it thy will thy image should keep open My heavy eyelids to the weary night? Dost thou desire my slumbers should be broken, While shadows like to thee do mock my sight? Is it thy spirit that thou send'st from thee So far from home into my deeds to pry, To find out shames and idle hours in me, The scope and tenure of thy jealousy? O no, thy love, though much, is not so great; It is my love that keeps mine eye awake, Mine own true love that doth my rest defeat, To play the watchman ever for thy sake. For thee watch I, whilst thou dost wake elsewhere, From me far off, with others all too near. | Не по твоей ли воле мне не в мочь Сомкнуть глаза ни на одно мгновенье? Твоя ль вина, что я не сплю всю ночь, Тревожимый твоей дразнящей тенью? Иль это дух твой, посланный тобой, Следит за мной с придирчивым вниманьем, Чтобы малейший промах мой любой Для ревности твоей был оправданьем? О нет! Не столь любовь твоя сильна! Моя любовь покой мне отравила. Моя любовь меня лишила сна И в сторожа ночного превратила. Я буду на часах стоять, пока Ты где-то вдалеке к другим близка. |
| Sonnet 62 | Сонет 62 |
| Sin of self-love possesseth all mine eye, And all my soul, and all my every part; And for this sin there is no remedy, It is so grounded inward in my heart. Methinks no face so gracious is as mine, No shape so true, no truth of such account, And for myself mine own worth do define, As I all other in all worths surmount. But when my glass shows me myself indeed, Beated and chopped with tanned antiquity, Mine own self-love quite contrary I read; Self so self-loving were iniquity. 'Tis thee (my self) that for myself I praise, Painting my age with beauty of thy days. | Самовлюбленность обняла мой дух, И плоть мою, и кровь, и слух, и зренье. Так в сердце глубоко проник недуг, Что от него не будет исцеленья. Мне кажется - лица красивей нет, Чем у меня, и нет стройнее стана, Достоинства мои пленяют свет, И никакого нет во мне изъяна. Но в зеркале я вижу все как есть, Как гибельна была годов свирепость. И слышу я теперь другую весть. . . Самовлюбленность - жалкая нелепость! Любя себя, любил я образ твой, Украсив старость юною красой. |
| Sonnet 63 | Сонет 63 |
| Against my love shall be as I am now, With Time's injurious hand crushed and o'erworn; When hours have drained his blood and filled his brow With lines and wrinkles; when his youthful morn Hath travelled on to age's steepy night, And all those beauties whereof now he's king Are vanishing, or vanished out of sight, Stealing away the treasure of his spring: For such a time do I now fortify Against confounding age's cruel knife That he shall never cut from memory My sweet love's beauty, though my lover's life. His beauty shall in these black lines be seen, And they shall live, and he in them still green. | Настанет день, когда мою любовь, Как и меня, раздавит время злое, Когда года ее иссушат кровь, Изрежут лоб, а утро молодое Достигнет крутизны своих ночей. И вся ее краса, моя отрада, Сокроется навеки от очей И унесет весны цветущей клады. От этих дней, их злого острия Уже сейчас готовится защита: Пусть срезана, умрет любовь моя, Ее краса не будет позабыта. Моя вот эта черная строка Вберет ее и сохранит века. |
| Sonnet 64 | Сонет 64 |
| When I have seen by Time's fell hand defaced The rich proud cost of outworn buried age; When sometime lofty towers I see down rased, And brass eternal slave to mortal rage; When I have seen the hungry ocean gain Advantage on the kingdom of the shore, And the firm soil win of the wat'ry main, Increasing store with loss, and loss with store; When I have seen such interchange of state, Or state itself confounded to decay, Ruin hath taught me thus to ruminate: That Time will come and take my love away. This thought is as a death, which cannot choose But weep to have that which it fears to lose. | Когда я вижу, что былая слава Превращена в руины и гроба, Что в прах повергнут замок величавый, И даже бронза - времени раба; Когда я вижу, как седое море Над царством суши в битве верх берет, А суша, с морем неустанно споря, Его расход заносит в свой приход; Когда я вижу княжеств треволненье - То рушатся, то возникают вновь, - Тогда я мыслю: вот придет мгновенье, И время умертвит мою любовь. Страшна та мысль, и плачу от нее: Зачем непрочно счастье так мое! |
| Sonnet 65 | Сонет 65 |
| Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea, But sad mortality o'ersways their power, How with this rage shall beauty hold a plea, Whose action is no stronger than a flower? O how shall summer's honey breath hold out Against the wrackful siege of batt'ring days, When rocks impregnable are not so stout, Nor gates of steel so strong, but Time decays? O fearful meditation! Where, alack, Shall Time's best jewel from Time's chest lie hid? Or what strong hand can hold this swift foot back, Or who his spoil of beauty can forbid? O none, unless this miracle have might, That in black ink my love may still shine bright. | Когда вода, земля, гранит и медь Не устоят пред смертью неизбежной, Как в битве с нею сможет уцелеть Твоя краса - цветок бессильный, нежный? Дыхание медовое весны Как выдержит громящих дней осаду, Когда и сталь и скалы сметены Злым Временем, не знающим пощады? Тревожно мне! Как времени алмаз От времени упрятать покушенья? Кто бег его удержит хоть на час Иль воспретит сокровищ расхищенье? Никто, никто! Но чудом сохранил Твой образ я во тьме моих чернил. |
| Sonnet 66 | Сонет 66 |
| Tired with all these, for restful death I cry: As to behold desert a beggar born, And needy nothing trimmed in jollity, And purest faith unhappily forsworn, And gilded honour shamefully misplaced, And maiden virtue rudely strumpeted, And right perfection wrongfully disgraced, And strength by limping sway disabld, And art made tongue-tied by authority, And folly (doctor-like) controlling skill, And simple truth miscalled simplicity, And captive good attending captain ill: Tired with all these, from these would I be gone, Save that, to die, I leave my love alone. | Устал я жить и умереть хочу, Достоинство в отрепье видя рваном, Ничтожество - одетое в парчу, И Веру, оскорбленную обманом, И Девственность, поруганную зло, И почестей неправых омерзенье, И Силу, что Коварство оплело, И Совершенство в горьком униженье, И Прямоту, что глупой прослыла, И Глупость, проверяющую Знанье, И робкое Добро в оковах Зла, Искусство, присужденное к молчанью. Устал я жить и смерть зову скорбя. Но на кого оставлю я тебя?! |
| Sonnet 67 | Сонет 67 |
| Ah wherefore with infection should he live, And with his presence grace impiety, That sin by him advantage should achieve, And lace itself with his society? Why should false painting imitate his cheek, And steal dead seeming of his living hue? Why should poor beauty indirectly seek Roses of shadow, since his rose is true? Why should he live, now Nature bankrupt is, Beggared of blood to blush through lively veins, For she hath no exchequer now but his, And proud of many, lives upon his gains? O him she stores, to show what wealth she had, In days long since, before these last so bad. | Зачем с пороком в дружбе он живет И обеляет низкое бесчестье? Зачем грехам он воздает почет, Им позволяя быть с собою вместе? Зачем румяна ложной красоты Стремятся быть румянцем свежей кожи? Зачем хотят поддельные цветы С его живыми розами быть схожи? Зачем хранит его до этих дней Все силы промотавшая природа? Былых богатств не только нет у ней - Сама живет лишь на его доходы. Затем хранит, чтоб каждый видеть мог, Каким был мир, пока не стал так плох. |
| Sonnet 68 | Сонет 68 |
| Thus is his cheek the map of days outworn, When beauty lived and died as flowers do now, Before these bastard signs of fair were borne, Or durst inhabit on a living brow; Before the golden tresses of the dead, The right of sepulchres, were shorn away, To live a second life on second head; Ere beauty's dead fleece made another gay: In him those holy ntique hours are seen, Without all ornament, itself and true, Making no summer of another's green, Robbing no old to dress his beauty new; And him as for a map doth Nature store, To show false Art what beauty was of yore. | Его лицо - ландкарта прошлых дней, Когда краса цвела, как ландыш скромный, И не было помощников у ней, Обманывавших прелестью заемной; Когда могли спокойно спать в гробах Красавиц мертвых косы золотые, И не жили на новых головах, Их обновляя, локоны чужие. В нем простота исчезнувших времен, Сама своей украшена красою, И ничего не похищает он, Чтоб освежиться зеленью чужою. Его Природа бережно хранит, Чтоб показать Красы неложный вид. |
| Sonnet 69 | Сонет 69 |
| Those parts of thee that the world's eye doth view Want nothing that the thought of hearts can mend; All tongues (the voice of souls) give thee that due, Utt'ring bare truth, even so as foes commend, Thy outward thus with outward praise is crowned, But those same tongues that give thee so thine own, In other accents do this praise confound By seeing farther than the eye hath shown. They look into the beauty of thy mind, And that in guess they measure by thy deeds; Then, churls, their thoughts (although their eyes were kind) To thy fair flower add the rank smell of weeds: But why thy odour matcheth not thy show, The soil is this, that thou dost common grow. | Все, что в тебе увидеть может взор, И для судьи строжайшего прекрасно. Все языки сплелись в хвалебный хор. Враги - и те с их правдою согласны. Венчают внешность внешнею хвалой. Но те же судьи изменяют мненье, И похвала сменяется хулой, Когда в глубины всмотрится их зренье. Они глядят в тайник твоей души - И сравнивают облик твой с делами; Они к тебе, как прежде, хороши, Но отдает цветник твой сорняками. Не схожи так твой вид и аромат, Что достояньем общим стал твой сад. |
| Sonnet 70 | Сонет 70 |
| That thou are blamed shall not be thy defect, For slander's mark was ever yet the fair; The ornament of beauty is suspct, A crow that flies in heaven's sweetest air. So thou be good, slander doth but approve Thy worth the greater, being wooed of time, For canker vice the sweetest buds doth love, And thou present'st a pure unstaind prime. Thou hast passed by the ambush of young days, Either not assailed, or victor being charged, Yet this thy praise cannot be so thy praise To tie up envy, evermore enlarged: If some suspct of ill masked not thy show, Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe. | Тебя бранят, но это не беда: Красу извечно оскорбляют сплетней, И клевета на прелести всегда, Как черный ворон на лазури летней. Будь хороша - и что прекрасна ты В злословии найдет лишь подтвержденье. Тля избирает нежные цветы, А ты и есть нежнейшее цветенье. Ты миновала юности силки И вышла триумфатором из схватки, Но уж не так победы велики, Чтобы связать и зависть и нападки. Когда б извет не омрачал лица, То были бы твоими все сердца. |
Оставить комментарий
Для комментирования необходимо войти через 
Вконтакте