The Dark Lady Sonnets 131-140
| Sonnet 131 | Сонет 131 |
| Thou art as tyrannous, so as thou art, As those whose beauties proudly make them cruel; For well thou know'st to my dear doting heart Thou art the fairest and most precious jewel. Yet, in good faith, some say that thee behold Thy face hath not the power to make love groan: To say they err, I dare not be so bold, Although I swear it to myself alone. And, to be sure that is not false I swear, A thousand groans but thinking on thy face One on another's neck do witness bear Thy black is fairest in my judgment's place. In nothing art thou black save in thy deeds, And thence this slander as I think proceeds. | И ты, как все красавицы, тиран, Безжалостна в своей красе надменной, Хоть знаешь ты, что я тобою пьян. Что сердца моего ты клад бесценный. Пусть многие - я буду прям с тобой - Твердят, что ты не стоишь поклоненья. Я не решаюсь вызвать их на бой, Но для себя держусь иного мненья. Я поклянусь, и пусть на целый свет Свидетельствует мой влюбленный голос, Что ничего прекрасней в мире нет, Чем смуглое лицо и черный волос. Не то беда, что ты лицом черна; В поступках черных, в них твоя вина! |
| Sonnet 132 | Сонет 132 |
| Thine eyes I love, and they, as pitying me, Knowing thy heart torments me with disdain, Have put on black, and loving mourners be, Looking with pretty ruth upon my pain. And truly not the morning sun of heaven Better becomes the grey cheeks of the east, Nor that full star that ushers in the even Doth half that glory to the sober west, As those two mourning eyes become thy face. O let it then as well beseem thy heart To mourn for me, since mourning doth thee grace, And suit thy pity like in every part. Then will I swear beauty herself is black, And all they foul that thy complexion lack. | Люблю твои глаза. Они, увидя, Как сердцем ты неласкова со мной, Мне соболезнуют в моей обиде, Оделись в траур и глядят с тоской. Ни утреннее солнце в час рассвета Так не украсит неба тусклый мрак, Ни блеск горящей вечером планеты Не освещает тихий запад так, Как лик твой красят траурные взоры. О, если траур так идет к тебе, То пусть и сердце в скорбные уборы Оденется, склонясь к моей мольбе. И я скажу: Да, красота черна! Лишь тот красив, кто черен, как она. |
| Sonnet 133 | Сонет 133 |
| Beshrew that heart that makes my heart to groan For that deep wound it gives my friend and me! It's not enough to torture me alone, But slave to slavery my sweet'st friend must be? Me from myself thy cruel eye hath taken, And my next self thou harder hast engrossed: Of him, myself, and thee, I am forsaken, A torment thrice threefold thus to be crossed. Prison my heart in thy steel bosom's ward, But then my friend's heart let my poor heart bail; Whoe'er keeps me, let my heart be his guard, Thou canst not then use rigor in my jail. And yet thou wilt; for I, being pent in thee, Perforce am thine, and all that is in me. | Будь проклята душа, что нанесла Удар и мне, и другу моему! Ей мало мне содеянного зла - И друг мой брошен в эту же тюрьму. Похитил у меня твой хищный взор Меня, тебя, мое второе я. Меня, тебя, его присвоил вор - Мучительна втройне судьба моя. Запри меня в груди своей стальной, Но сердце друга мне отдай в залог. Его оберегу, как часовой, - И твой надзор не будет столь жесток. Но что тебе желание мое?! Я - пленник твой, и все во мне - твое! |
| Sonnet 134 | Сонет 134 |
| So, now I have confess'd that he is thine, And I myself am mortgaged to thy will, Myself I'll forfeit, so that other mine Thou wilt restore, to be my comfort still: But thou wilt not, nor he will not be free, For thou art covetous and he is kind; He learned but surety-like to write for me Under that bond that him as fast doth bind. The statute of thy beauty thou wilt take, Thou usurer, that put'st forth all to use, And sue a friend came debtor for my sake; So him I lose through my unkind abuse. Him have I lost; thou hast both him and me: He pays the whole, and yet am I not free. | Да, да, он твой, и все теперь твое, И я в руках твоей всесильной власти. Пусть будет так. Лишь отпусти мое Второе я - любовь мою и счастье. Но ты не хочешь и не хочет он - Ведь ты жадна, а друг мой благороден. Порукою своей закрепощен, Из-за меня не будет он свободен. По векселю на красоту свою Все получить желаешь ты с лихвою. Я ростовщице друга предаю, Потерян он - и я тому виною. Я ни себя, ни друга не верну - Хоть уплатил он, все же я в плену. |
| Sonnet 135 | Сонет 135 |
| Whoever hath her wish, thou hast thy Will, And Will to boot, and Will in overplus; More than enough am I that vex thee still, To thy sweet will making addition thus. Wilt thou, whose will is large and spacious, Not once vouchsafe to hide my will in thine? Shall will in others seem right gracious, And in my will no fair acceptance shine? The sea, all water, yet receives rain still, And in abundance addeth to his store; So thou being rich in Will, add to thy Will One will of mine, to make thy large Will more. Let no unkind, no fair beseechers kill; Think all but one, and me in that one Will. | Как и у всех, есть у тебя желанья. Твое "желанье" - сила, мощь и страсть. А я во всем - твое лишь достоянье Твоих желаний крошечная часть. Желаньем безграничным обладая, Не примешь ли желанья моего? Неужто воля сладостна чужая, Моя же не достойна ничего? Как ни безмерны воды в океане, Он все же богатеет от дождей. И ты "желаньем" приумножь желанья, Моим "желаньем" сделай их полней. И, никому не причинив страданья, Желанья всех ты слей в моем желанье. |
| Sonnet 136 | Сонет 136 |
| If thy soul check thee that I come so near, Swear to thy blind soul that I was thy Will, And will thy soul knows is admitted there; Thus far for love, my love-suit, sweet, fulfil. Will will fulfil the treasure of thy love, Ay, fill it full with wills, and my will one. In things of great receipt with ease we prove Among a number one is reckoned none: Then in the number let me pass untold, Though in thy store's account I one must be; For nothing hold me, so it please thee hold That nothing me, a something sweet to thee. Make but my name thy love, and love that still, And then thou lovest me for my name is Will. | Что близки мы, душа твоя гневна. Но ты скажи, что я "желанье", "воля". А воле воля - знают все - нужна, Исполни ж эту волю поневоле. Наполнит "воля" храм любви твоей Твоею волей и моей ответной. В больших пространствах действовать вольней, Число один средь многих незаметно. Так пусть же буду я таким числом - В толпе безвестный, но тебе известный. Один - ничто; но все мне нипочем, Коль для тебя я нечто, друг прелестный. Ты только полюби мое названье, А с ним меня: ведь - я твое "желанье". |
| Sonnet 137 | Сонет 137 |
| Thou blind fool, Love, what dost thou to mine eyes, That they behold, and see not what they see? They know what beauty is, see where it lies, Yet what the best is take the worst to be. If eyes, corrupt by over-partial looks, Be anchored in the bay where all men ride, Why of eyes' falsehood hast thou forgd hooks, Whereto the judgment of my heart is tied? Why should my heart think that a several plot, Which my heart knows the wide world's common place? Or mine eyes seeing this, say this is not, To put fair truth upon so foul a face? In things right true my heart and eyes have erred, And to this false plague are they now transferred. | Любовь - слепец, что натворила ты? Глаза хоть смотрят, но не различают, Хоть видят, но не видят красоты, И худшее за лучшее считают. Когда пришлось им якорь бросить вдруг В заливе, переполненном судами, Зачем из них ты выковала крюк И прикрепила сердце к ним цепями? Зачем же сердце приняло трактир За уголок уютный, безмятежный? Зачем глаза обманывают мир И придают пороку облик нежный? Глаза и сердце сбилися с пути, Теперь от лжи им больше не уйти. |
| Sonnet 138 | Сонет 138 |
| When my love swears that she is made of truth, I do believe her, though I know she lies, That she might think me some untutored youth, Unlearnd in the world's false subtleties. Thus vainly thinking that she thinks me young, Although she knows my days are past the best, Simply I credit her false-speaking tongue: On both sides thus is simple truth suppressed. But wherefore says she not she is unjust? And wherefore say not I that I am old? O, love's best habit is in seeming trust, And age in love loves not t'have years told. Therefore I lie with her, and she with me, And in our faults by lies we flattered be. | Когда она клянется, что свята, Я верю ей, хоть знаю - ложь сплошная. Пусть мнит она, что я в мои лета Неопытен и хитростей не знаю. Хочу я думать, что она права, Что юности не будет завершенья; По-детски верю я в ее слова, И у обоих правда в небреженье. Зачем она не скажет, что хитрит? Зачем скрываю возраст свой теперь я? Ах, старость, полюбив, лета таит, А лучшее, что есть в любви, - доверье. Так я лгу ей, и лжет она мне тоже, И льстим своим порокам этой ложью. |
| Sonnet 139 | Сонет 139 |
| O call not me to justify the wrong That thy unkindness lays upon my heart; Wound me not with thine eye but with thy tongue; Use power with power, and slay me not by art. Tell me thou lov'st elsewhere; but in my sight, Dear heart, forbear to glance thine eye aside; What need'st thou wound with cunning when thy might Is more than my o'erpressed defense can bide? Let me excuse thee: 'Ah, my love well knows Her pretty looks have been mine enemies, And therefore from my face she turns my foes, That they elsewhere might dart their injuries.' Yet do not so, but since I am near slain, Kill me outright with looks, and rid my pain. | Не требуй оправданья для обмана, Прощенья нет жестокости твоей. Не взглядом - словом наноси мне раны, Не хитростью, а силой силу бей. Признайся мне открыто в новой страсти, Но не гляди так нежно на него И не лукавь - твоей могучей власти Не выставлю напротив ничего. Иль думать мне, что ты, меня жалея, Спасая от врагов - от глаз своих, Их от меня отводишь поскорее, Чтоб бросить их на недругов других? Не делай так: сраженных не щадят. Уж лучше пусть добьет меня твой взгляд. |
| Sonnet 140 | Сонет 140 |
| Be wise as thou art cruel, do not press My tongue-tied patience with too much disdain, Lest sorrow lend me words, and words express The manner of my pity-wanting pain. If I might teach thee wit, better it were, Though not to love, yet, love, to tell me so - As testy sick men, when their deaths be near, No news but health from their physicians know. For if I should despair, I should grow mad, And in my madness might speak ill of thee; Now this ill-wresting world is grown so bad, Mad slanderers by mad ears believd be, That I may not be so, nor thou belied, Bear thine eyes straight, though thy proud heart go wide. | В жестокости благоразумна будь, Не мучь немого моего терпенья, Не то слова найдут на волю путь И выскажут всю глубину мученья. Не любишь ты - но сделай хоть бы вид, Что ты меня даришь своей любовью. Так на смерть обреченному твердит Разумный врач о жизни и здоровье. В отчаянье придя, сойду с ума, Начну тебя хулить без всякой меры. А свет дурен и - знаешь ты сама - Готов принять злословие на веру. Чтоб избежать зловредной клеветы, Со мною будь, хоть не со мною ты. |
Оставить комментарий
Для комментирования необходимо войти через 
Вконтакте