Fair Youth Sonnets 111-120
| Сонет 111 | |
| O for my sake do you with Fortune chide, The guilty goddess of my harmful deeds, That did not better for my life provide Than public means which public manners breeds. Thence comes it that my name receives a brand, And almost thence my nature is subdued To what it works in, like the dyer's hand: Pity me then, and wish I were renewed, Whilst like a willing patient I will drink Potions of eisel 'gainst my strong infection; No bitterness that I will bitter think, Nor double penance to correct correction. Pity me then, dear friend, and I assure ye Even that your pity is enough to cure me. | О за меня фортуну разбрани, Она виною всех моих страданий. Так ею исковерканы все дни, Что я завишу от людских деяний. Вот почему судьба моя жалка, И ремесла отмечен я печатью, Как краскою красильщика рука. О сделай так, чтоб чистым стал опять я! Из трав любых готов я пить отвар, Приму и желчь и уксус терпеливо, Готов снести тягчайшую из кар И не считать ее несправедливой. Лишь пожалей меня, мой милый друг, И жалостью излечишь мой недуг. |
| Sonnet 112 | Сонет 112 |
| Your love and pity doth th'impression fill Which vulgar scandal stamped upon my brow, For what care I who calls me well or ill, So you o'er-green my bad, my good allow? You are my all the world, and I must strive To know my shames and praises from your tongue; None else to me, nor I to none alive, That my steeled sense or changes right or wrong. In so profound abysm I throw all care Of others' voices, that my adder's sense To critic and to flatterer stoppd are. Mark how with my neglect I do dispense: You are so strongly in my purpose bred That all the world besides methinks th'are dead. | Твоя любовь и доброта сотрут С меня клеймо всеобщего злословья. Что мне с того - бранят меня иль чтут, - От всех я защищен твоей любовью. Ты для меня - весь мир, и лишь из уст Твоих приму хвалу иль одобренье. Коль нет тебя, - мир холоден и пуст, Лишь ты даешь моей душе движенье. В немую бездну я забросил слух, К хвале и клевете я равнодушен, К их голосам, как уж, я буду глух (1) И только чувству стану я послушен. Так помыслы мои полны тобой, Что вымер для меня весь круг земной. |
| Sonnet 113 | Сонет 113 |
| Since I left you, mine eye is in my mind, And that which governs me to go about Doth part his function, and is partly blind, Seems seeing, but effectually is out; For it no form delivers to the heart Of bird, of flow'r, or shape, which it doth latch: Of his quick objects hath the mind no part; Nor his own vision holds what it doth catch: For if it see the rud'st or gentlest sight, The most sweet favour or deformd'st creature, The mountain, or the sea, the day, or night, The crow, or dove, it shapes them to your feature. Incapable of more, replete with you, My most true mind thus maketh mine eye untrue. | С тех пор как разлучились мы с тобой, Из глаза в душу перенес я зренье, И бедный глаз мой стал полуслепой, Его переменилось поведенье. Пусть предо мною птицы иль цветы, Иль облака воздушные узоры, - Душой же эти я ловлю черты, И образы не те вбирают взоры. Пусть перед ними горы иль моря, Прекрасные иль мерзостные лица, Воркун иль ворон, сумрак иль заря - В твой дивный лик все это превратится. К иному глух, тобой лишь поглощен, Правдивый дух мой ложью восхищен. |
| Sonnet 114 | Сонет 114 |
| Or whether doth my mind being crowned with you Drink up the monarch's plague, this flattery? Or whether shall I say mine eye saith true, And that your love taught it this alchemy, To make of monsters, and things indigest, Such cherubins as your sweet self resemble, Creating every bad a perfect best, As fast as objects to his beams assemble? O 'tis the first; 'tis flatt'ry in my seeing, And my great mind most kingly drinks it up; Mine eye well knows what with his gust is greeing, And to his palate doth prepare the cup. If it be poisoned, 'tis the lesser sin That mine eye loves it and doth first begin. | Не то мой дух, гордясь твоей хвалой, Отравлен лестью - всех царей отравой; Не то любовью взор обучен мой Науке чудотворной и лукавой - Алхимии, которая творит Из мерзкого урода херувима, Химерам придает твой милый вид, Своим лучом коснувшись их незримо, - Не ведаю. Виной, наверно, лесть. Теперь по-царски дух упьется ею. Ведь знает глаз, что духу преподнесть, И приготовит чашу повкуснее. Пусть в чаше яд, но глаз искупит грех Тем, что его он выпьет раньше всех. |
| Sonnet 115 | Сонет 115 |
| Those lines that I before have writ do lie, Even those that said I could not love you dearer; Yet then my judgment knew no reason why My most full flame should afterwards burn clearer. But reckoning Time, whose millioned accidents Creep in 'twixt vows, and change decrees of kings, Tan sacred beauty, blunt the sharp'st intents, Divert strong minds to th'course of alt'ring things -- Alas, why, fearing of Time's tyranny, Might I not then say 'Now I love you best', When I was certain o'er incertainty, Crowning the present, doubting of the rest? Love is a babe: then might I not say so, To give full growth to that which still doth grow. | О, как я лгал, когда в стихах твердил, Что не могу любить тебя нежнее. Мой жалкий ум тогда не ведал сил, Огонь любви взметающих сильнее. Случайностей я видел миллион: Они нарушат клятвы и решенья, Ославят прелесть, выгонят закон, И твердый дух толкнут на преступленье. Зачем, увы, их власти устрашась, Я не сказал: "Люблю тебя безмерно?!" Сомненьям отдавал свой каждый час, Не понимал, что верно, что неверно? Любовь - дитя. Зачем же ей расти Я не позволил, преградив пути?! |
| Sonnet 116 | Сонет 116 |
| Let me not to the marriage of true minds Admit impediments; love is not love Which alters when it alteration finds, Or bends with the remover to remove. O no, it is an ever-fixd mark That looks on tempests and is never shaken; It is the star to every wand'ring bark, Whose worth's unknown, although his heighth be taken. Love's not Time's fool, though rosy lips and cheeks Within his bending sickle's compass come; Love alters not with his brief hours and weeks, But bears it out even to the edge of doom. If this be error and upon me proved, I never writ, nor no man ever loved. | Помехой быть двум любящим сердцам Я не хочу. Нет для любви прощенья, Когда она покорна всем ветрам Иль отступает, видя наступленье. О нет! Любовь - незыблемый маяк, Его не сотрясают ураганы; Любовь - звезда; ее неясен знак, Но указует путь чрез океаны. И не игрушка времени она, Хоть серп его и не проходит мимо. Недель и дней ей смена не страшна - Она в веках стоит неколебимо. А если не верны стихи мои - То я не знал ни песен, ни любви. |
| Sonnet 117 | Сонет 117 |
| Accuse me thus: that I have scanted all Wherein I should your great deserts repay, Forgot upon your dearest love to call, Whereto all bonds do tie me day by day; That I have frequent been with unknown minds And given to time your own dear-purchased right; That I have hoisted sail to all the winds Which should transport me farthest from your sight. Book both my wilfulness and errors down, And on just proof surmise accumulate; Bring me within the level of your frown, But shoot not at me in your wakened hate; Since my appeal says I did strive to prove The constancy and virtue of your love. | Вини меня, что забывал не раз Я дань платить душе твоей прекрасной, Не вспоминал любви бесценной, нас Связавшей навсегда в союз согласный, Что суетным и темным душам сам Твои дары я роздал беззаботно, Что подставлял свой парус всем ветрам, От милых взоров уносясь охотно. Проступки и ошибки запиши, Дурную волю вспомни, не жалея, Но наводить свой выстрел не спеши И ненавистью не казни своею. Одним могу себя я оправдать: Хотел любовь я этим испытать. |
| Sonnet 118 | Сонет 118 |
| Like as to make our appetites more keen With eager compounds we our palate urge, As to prevent our maladies unseen We sicken to shun sickness when we purge: Even so, being full of your ne'er-cloying sweetness, To bitter sauces did I frame my feeding, And, sick of welfare, found a kind of meetness To be diseased ere that there was true needing. Thus policy in love, t'anticipate The ills that were not, grew to faults assured, And brought to medicine a healthful state Which, rank of goodness, would by ill be cured. But thence I learn, and find the lesson true, Drugs poison him that so fell sick of you. | Как возбудить желая аппетит, Употребляют острые приправы, Иль для того, чтоб был недуг убит, Глотают очистительные травы, - Так к травам взор я также обратил, Твоей пресытясь сладостной любовью; Страдая лишь одним избытком сил, Искал я облегченья в нездоровье. Таков любви увертливый прием: Решая сам, что для нее полезней, Придумал я недуги, а потом Лечил здоровье мнимою болезнью. Но коль тебя болеть заставил рок, Лекарство - яд, как учит мой урок. |
| Sonnet 119 | Сонет 119 |
| What potions have I drunk of Siren tears, Distilled from limbecks foul as hell within, Applying fears to hopes, and hopes to fears, Still losing when I saw myself to win! What wretched errors hath my heart committed, Whilst it hath thought itself so blessd never! How have mine eyes out of their spheres been fitted In the distraction of this madding fever! O benefit of ill! now I find true That better is by evil still made better, And ruined love when it is built anew Grows fairer than at first, more strong, far greater. So I return rebuked to my content, And gain by ill thrice more than I have spent. | Каких я зелий не пивал подчас Из слез Сирен в смешеньи с горьким ядом! Сменял надежды страхами не раз Проигрывал, хоть выигрыш был рядом! Каких я только не наделал бед, Себя вообразив на гребне счастья! Какой в глазах сверкал безумный бред Горячечной неукротимой страсти! О благо зла! Взойдет из горя вновь Былая прелесть краше и прелестней, И расцветет погибшая любовь Величественней, ярче и чудесней. Так я вернулся к счастью через зло - Богаче стать оно мне помогло. |
| Sonnet 120 | Сонет 120 |
| That you were once unkind befriends me now, And for that sorrow which I then did feel Needs must I under my transgression bow, Unless my nerves were brass or hammerd steel. For if you were by my unkindness shaken As I by yours, y'have passed a hell of time, And I, a tyrant, have no leisure taken To weigh how once I suffered in your crime. O that our night of woe might have rememb'red My deepest sense, how hard true sorrow hits, And soon to you, as you to me then, tend'red The humble salve, which wounded bosoms fits! But that your trespass now becomes a fee; Mine ransoms yours, and yours must ransom me. | Я не ропщу, что от тебя пришлось Принять мне столько скорби и печали, Что я согнулся, изнемог от слез - Ведь не из меди нервы, не из стали. И если так же от обид моих Страдал и ты, - нет горшего страданья. А для себя я даже не постиг, Как были глубоки мои терзанья. О почему печали нашей мрак Нам не дал вспомнить горечь отчужденья? И почему замедлили мы так Друг другу принести бальзам смиренья? Былых ошибок в сердце не храня, Как я тебя, так ты прости меня. |
Оставить комментарий
Для комментирования необходимо войти через
Вконтакте