Romeo and Juliet Act 2, Scene 4
| Act 2, Scene 4 | Акт 2, Сцена 4 |
| A Street | Улица |
| (Enter Benvolio and Mercutio) | (Входят Бенволио и Меркуцио) |
| Mercutio. Where the devil should this Romeo be? | Меркуцио: Где, черт возьми, запропастился он? Иль в эту ночь домой не возвращался Ромео? |
| Benvolio. Not to his father's; I spoke with his man. | Бенволио: Да; он там не ночевал: Я спрашивал его слугу. |
| Mercutio. Ah, that same pale hard-hearted wench, that Rosaline, Torments him so that he will sure run mad. | Меркуцио: Ну, эта Бездушная девчонка Розалина, Наверное, сведет его с ума. |
| Benvolio. Tybalt, the kinsman to old Capulet, Hath sent a letter to his father's house. | Бенволио: Тибальд, родня синьора Капулетти, Прислал письмо к Ромео. |
| Mercutio. A challenge, on my life. | Меркуцио: Это вызов, Ручаюсь я. |
| Benvolio. Romeo will answer it. | Бенволио: Он будет отвечать. |
| Mercutio. Any man that can write may answer a letter. | Меркуцио: Конечно; кто писать умеет, тот И на письмо ответить в состоянья. |
| Benvolio. Nay, he will answer the letter's master, how he dares, being dared. | Бенволио: Я не о том; я хочу сказать, что Ромео примет вызов |
| Mercutio. Alas, poor Romeo, he is already dead! stabbed with a white wench's black eye; shot through the ear with a love song; the very pin of his heart cleft with the blind bow-boy's butt-shaft: and is he a man to encounter Tybalt? | Меркуцио: Бедный Ромео! Он уже и так мертв: он сражен черными глазами этой белолицей девчонки; его уши пронзены любовною песнью, и самый центр его сердца пробит стрелою слепого мальчишки. Так где же ему тягаться с Тибальдом? |
| Benvolio. Why, what is Tybalt? | Бенволио: А что такое Тибальд? |
| Mercutio. More than prince of cats, I can tell you. O, he's the courageous captain of compliments. He fights as you sing prick-song keeps time, distance, and proportion; rests me his minim rest, one, two, and the third in your bosom: the very butcher of a silk button, a duellist, a duellist; a gentleman of the very first house, of the first and second cause: ah, the immortal passado! the punto reverso! the hay. | Меркуцио: Это больше, чем царь котов, могу тебя уверить; он законодатель всяких церемоний; он дерется, точно по нотам, соблюдая размер, паузы, такты; он не дает противнику и вздохнуть: раз, два, а третий удар уже у тебя в груди; он попадает в шелковую пуговку; это настоящий дуэлянт, тонкий знаток всех этих первых и вторых поводов к дуэли. Ах, как великолепно он делает выпады и обратные удары, эти бессмертные passado, punto revesso, hay! |
| Benvolio. The what? | Бенволио: Что такое? |
| Mercutio. The pox of such antic, lisping, affecting fantasticoes; these new tuners of accents! 'By Jesu, a very good blade! a very tall man! a very good whore! 'Why, is not this a lamentable thing, grandsire, that we should be thus afflicted with these strange flies, these fashion-mongers, these pardonnez-moi's, who stand so much on the new form that they cannot sit at ease on the old bench? O, their bons, their bons! | Меркуцио: Чтоб им пусто было - этим шутам, этим шепелявым, кривляющимся фантазерам, этим настройщикам речи на новый лад! "Клянусь, отличный клинок! - Красавец мужчина! - Славная девка!" Не прискорбно ли, что на нас так насели эти чужеземные мухи, эти продавцы мод, эти pardonnez-moi, которые придают такую важность новым формам, что им неудобно сидеть на старой скамье? Надоели они с этими своими "bon, bon". |
| Benvolio. Here comes Romeo, here comes Romeo! | Бенволио: Вот идет Ромео, - Ромео идет! |
| Mercutio. Without his roe, like a dried herring. O flesh, flesh, how art thou fishified! Now is he for the numbers that Petrarch flowed in: Laura, to his lady, was but a kitchen wench,marry, she had a better love to berhyme her; Dido, a dowdy; Cleopatra, a gypsy; Helen and Hero, hildings and harlots; Thisbe, a gray eye or so, but not to the purpose | Меркуцио: Он - точно высушенная селедка без икры. Бедное тело! оно из мяса превратилось в рыбу. Он находится в поэтическом настроении Петрарки; только в сравнении с его милой Лаура была судомойка, хотя ее обожатель был искусней Ромео относительно прославления своей возлюбленной в стихах; Дидона, по его мнению, шлюха, Клеопатра - цыганка; Елена и Гера - распутницы и сволочь. Фисби обладала красивыми серыми глазами, но где же ей сравняться с его милой! |
| (Enter Romeo) | (Входит Ромео) |
| Mercutio. Signior Romeo, bon jour! there's a French salutation to your French slop. You gave us the counterfeit fairly last night. | Меркуцио: Синьор Ромео, bonjour! Вот французский привет твоим французским штанам. Ты нас отлично надул в эту ночь. |
| Romeo. Good morrow to you both. What counterfeit did I give you? | Ромео: Доброго утра вам обоим. Чем я вас надул? |
| Mercutio. The slip, sir, the slip; can you not conceive? | Меркуцио: Вы ускользнули, синьор, ускользнули от нас. |
| Romeo. Pardon, good Mercutio, my business was great; and in such a case as mine a man may strain courtesy. | Ромео: Извини меня, добрый Меркуцио; у меня было такое важное дело, а в подобных случаях человеку позволительно поступиться вежливостью. |
| Mercutio. That's as much as to say, such a case as yours constrains a man to bow in the hams. | Меркуцио: Другими словами, - в подобных случаях человек принужден сгибать колени. |
| Romeo. Meaning, to court'sy. | Pомео: То есть кланяться? |
| Mercutio. Thou hast most kindly hit it. | Меркуцио: Ты как раз угадал. |
| Romeo. A most courteous exposition. | Ромео: Это очень вежливое объяснение. |
| Mercutio. Nay, I am the very pink of courtesy. | Меркуцио: Да, ведь, я настоящая гвоздика вежливости. |
| Romeo. Pink for flower. | Ромео: Гвоздика в смысле цветка вообще? |
| Mercutio. Right. | Меркуцио: Именно. |
| Romeo. Why, then is my pump well-flowered. | Ромео: Но ведь и мои башмаки хорошо убраны розетками. |
| Mercutio. Well said: follow me this jest now till thou hast worn out thy pump;that, when the single sole of it is worn, the jest may remain, after the wearing, sole singular. | Меркуцио: Верно. Продолжай так шутить со мною, пока не износишь своих башмаков, так чтобы когда у них отвалятся их единственные подошвы, шутка твоя осталась одна-одинешенька. |
| Romeo. O single-soled jest, solely singular for the singleness! | Ромео: Вот так острота! Единственная по своему одиночеству. |
| Mercutio. Come between us, good Benvolio; my wits faint. | Меркуцио: Разними нас, добрый Бенволио; мое остроумие слабеет. |
| Romeo. Swits and spurs, swits and spurs; or I'll cry a match. | Ромео: Бей свое остроумие хлыстом, пришпорь его, не то - я провозглашу: партия моя! |
| Mercutio. Nay, if thy wits run the wild-goose chase, I have done; for thou hast more of the wild-goose in one of thy wits than, I am sure, I have in my whole five: was I with you there for the goose? | Меркуцио: Нет, если твое и мое остроумие погонятся за дикими гусями, то я пропал, потому что у тебя в одном из чувств больше дичи, чем у меня во всех пяти. Не принимаешь ли ты меня за дикого гуся? |
| Romeo. Thou wast never with me for anything when thou wast not there for the goose. | Pомео: Да ты никогда и не был для меня ничем иным, как гусем. |
| Mercutio. I will bite thee by the ear for that jest. | Меркуцио: Я укушу тебе ухо за эту насмешку. |
| Romeo. Nay, good goose, bite not. | Pомео: Не кусайся, добрый гусь. |
| Mercutio. Thy wit is a very bitter sweeting; it is a most sharp sauce. | Меркуцио: У тебя горько-сладкое остроумие, а это очень острый соус. |
| Romeo. And is it not, then, well served in to a sweet goose? | Ромео: А разве горько-сладкие яблоки - дурная приправа к хорошему гусю? |
| Mercutio. O, here's a wit of cheveril, that stretches from an inch narrow to an ell broad! | Меркуцио: Ну, твое остроумие растягивается, точно лайка; из одного дюйма можно его расширить до локтя. |
| Romeo. I stretch it out for that word broad: which added to the goose, proves thee far and wide a broad goose. | Pомео: Я растягиваю его до слова "ширина": присоедини это понятие к слову "гусь" - выйдет, что ты в ширину и длину огромный гусь. |
| Mercutio. Why, is not this better now than groaning for love? now art thou sociable, now art thou Romeo; not art thou what thou art, by art as well as by nature: for this drivelling love is like a great natural, that runs lolling up and down to hide his bauble in a hole. | Меркуцио: Ну, не лучше ли так шутить, чем стонать из-за любви? Теперь ты общителен, теперь ты - Ромео, теперь ты - тот, что ты на самом деле, такой, какой ты по своим врожденным и приобретенным качествам. А эта слюнявая любовь похожа на шута, что мечется туда и сюда, чтобы спрятать свою шутовскую палку в какую-нибудь дыру. |
| Benvolio. Stop there, stop there. | Бенволио: Стой, стой, довольно! |
| Mercutio. Thou desirest me to stop in my tale against the hair. | Mеpкуцио: Ты останавливаешь меня; это называется - гладить против шерсти. |
| Benvolio. Thou wouldst else have made thy tale large. | Бенволио: Не останови тебя, так ты будешь говорить без конца. |
| Mercutio. O, thou art deceived; I would have made it short: for I was come to the whole depth of my tale; and meant indeed to occupy the argument no longer. | Меркуцио: Ты ошибаешься. Я не стал бы распространяться, так как дошел уже до самой сути моей речи и намеревался кончить ее. |
| Romeo. Here's goodly gear! | Ромео: Вот славный наряд! |
| (Enter Nurse and Peter) | (Входят кормилица и Пьетро) |
| Mercutio. A sail, a sail, a sail! | Меркуцио: Парус! Парус! |
| Benvolio. Two, two; a shirt and a smock. | Бенволио: Целых два: мужская рубаха и юбка. |
| Nurse. Peter! | Kopмилица: Пьетро! |
| Peter. Anon. | Пьетpо: Слушаю. |
| Nurse. My fan, Peter. | Кормилица: Мой веер, Пьетро! |
| Mercutio. Good Peter, to hide her face; for her fan's the fairer face. | Меркуцио: Добрый Пьетро, прикрой веером ей лицо; он красивей ее лица. |
| Nurse. God ye good morrow, gentlemen. | Кормилица: Доброго утра, синьоры. |
| Mercutio. God ye good-den, fair gentlewoman. | Меркуцио: Доброго вечера, прекрасная синьора. |
| Nurse. Is it good-den? | Кормилица: Да разве теперь вечер? |
| Mercutio. 'Tis no less, I tell ye; for the bawdy hand of the dial is now upon the prick of noon. | Меркуцио: Да, не менее того, уверяю вас. Бесстыдная стрелка солнечных часов указывает уже на полдень. |
| Nurse. Out upon you! what a man are you! | Кормилица: Убирайтесь! кто вы такой? |
| Romeo. One, gentlewoman, that God hath made for himself to mar. | Ромео: Это, милая женщина, человек, который сотворен Богом во вред себе самому. |
| Nurse. By my troth, it is well said; for himself to mar, quoth 'a? Gentlemen, can any of you tell me where I may find the young Romeo? | Кормилица: Ну, право же, это хорошо сказано! Во вред себе самому, - так что ли? Синьоры, не может ли кто из вас сказать мне, где мне найти молодого Ромео? |
| Romeo. I can tell you: but young Romeo will be older when you have found him than he was when you sought him: I am the youngest of that name, for fault of a worse. | Pомео: Я могу сказать. Но когда вы найдете его, он будет старше, чем теперь, когда вы его ищете. Я самый младший из людей с этим именем, если не худший. |
| Nurse. You say well. | Кормилица: Вы хорошо говорите. |
| Mercutio. Yea, is the worst well? very well took, i' faith; wisely, wisely. | Меркуцио: Вот как! Да разве худшее может быть хорошим? Очень удачно, очень умно! |
| Nurse. If you be he, sir, I desire some confidence with you. | Кормилица: (к Ромео) Синьор, если вы и есть Ромео, то мне нужно поговорить с вами по секрету. |
| Mercutio. A bawd, a bawd, a bawd! So ho! | Меркуцио: Сводня, сводня, сводня! Ату ее! |
| Romeo. What hast thou found? | Ромео: Кого ты там травишь? |
| Mercutio. No hare, sir; unless a hare, sir, in a lenten pie, that is something stale and hoar ere it be spent. An old hare hoar, And an old hare hoar, Is very good meat in Lent; But a hare that is hoar Is too much for a score When it hoars ere it be spent.(Sings) |
Меркуцио: Не зайца, синьор, а если и зайца, то это заяц в постном пироге, который несколько зачерствел и выдохся прежде, чем его съели. Старый заяц хоть сед, но беды в этом нет: |
| Romeo, will you come to your father's? we'll to dinner thither. | Ромео, не пойдешь ли ты в дом своего отца? Мы думаем там обедать. |
| Romeo. I will follow you. | Pомео: Я приду туда вслед за вами. |
| Mercutio. Farewell, ancient lady; farewell, (singing) lady, lady, lady. | Меркуцио: Прощайте, старая синьора! прощайте, синьора, синьора, синьора! (Напевая.) |
| (Exeunt Mercutio, and Benvolio) | (Меркуцио и Бенволио уходят) |
| Nurse. Marry, farewell!--I pray you, sir, what saucy merchant was this that was so full of his ropery? | Кормилица: Скатертью дорога! Скажите, пожалуйста, синьор, кто этот дерзкий купчишка, что наговорил так много пошлостей? |
| Romeo. A gentleman, nurse, that loves to hear himself talk; and will speak more in a minute than he will stand to in a month. | Ромео: Это господин, который любит слушать себя самого и может наговорить в одну минуту больше, чем другой кто-нибудь в целый месяц. |
| Nurse. An 'a speak anything against me, I'll take him down, an'a were lustier than he is, and twenty such Jacks; and if I cannot, I'll find those that shall. Scurvy knave! I am none of his flirt-gills; I am none of his skains-mates. And thou must stand by too, and suffer every knave to use me at his pleasure! | Кормилица: Если он скажет что-нибудь против меня, то я ему задам, хоть бы он был сильней, чем он есть на самом деле; я справлюсь и с двадцатью такими нахалами, а если нет, то я найду людей, которые его образумят. Подлый негодяй! Я не гулящая какая-нибудь, я не товарищ ему, шалопаю. (Обращаясь к Пъетро.) Да и ты хорош: стоишь себе и позволяешь каждому негодяю надругаться надо мной в свое удовольствие. |
| Peter. I saw no man use you at his pleasure; if I had, my weapon should quickly have been out, I warrant you: I dare draw as soon as another man, if I see occasion in a good quarrel, and the law on my side. |
Пьетpо: Я не видал ни одного человека, который бы надругался над вами в свое удовольствие, а если бы увидал, то сейчас выхватил бы свое оружие, уверяю вас. Я обнажаю меч так же проворно, как всякий другой, когда подвертывается случай для хорошей драки и когда закон на моей стороне. |
| Nurse. Now, afore God, I am so vexed that every part about me quivers. Scurvy knave! Pray you, sir, a word: and, as I told you, my young lady bid me enquire you out; what she bade me say I will keep to myself: but first let me tell ye, if ye should lead her into a fool's paradise, as they say, it were a very gross kind of behaviour, as they say: for the gentlewoman is young; and, therefore, if you should deal double with her, truly it were an ill thing to be offered to any gentlewoman, and very weak dealing. |
Кормилица: Клянусь Богом, он так разобидел меня, что я вся, как есть, дрожу. Подлый негодяй! Синьор, мне нужно сказать вам два слова. Моя молодая госпожа приказала мне отыскать вас, а что она велела передать вам, об этом я пока помолчу. Прежде всего позвольте мне сказать вам, что если вы намерены ее одурачить, то это будет, как говорится, скверная штука, так как синьорина молода, и потому, если вы будете играть с нею в двойную игру, то это будет неладно и низко относительно такой благородной девушки. |
| Romeo. Nurse, commend me to thy lady and mistress. I protest unto thee, | Ромео: Няня, поклонись от меня своей госпоже, я заявляю тебе... |
| Nurse. Good heart, and i' faith I will tell her as much: Lord, Lord, she will be a joyful woman. | Кормилица: Вот добрая душа! клянусь, я скажу ей это. Господи, Господи! как она будет рада! |
| Romeo. What wilt thou tell her, nurse? thou dost not mark me. | Ромео: Да что же ты ей скажешь, няня? Ты ведь не дослушала меня. |
| Nurse. I will tell her, sir,--that you do protest: which, as I take it, is a gentlemanlike offer. | Кормилица: Я скажу ей синьор, что вы заявляете; а это я понимаю так, что вы делаете ей предложение, как благородный человек. |
| Romeo. Bid her devise some means to come to shrift This afternoon; And there she shall at Friar Lawrence' cell Be shriv'd and married. Here is for thy pains. | Ромео: Скажи ей, чтоб она нашла предлог Отправиться на исповедь сегодня; И в келье у Лоренцо будем с нею Обвенчаны мы. Вот тебе за труд. |
| Nurse. No, truly, sir; not a penny. | Кормилица: Нет, нет, синьор, не нужно ни копейки. |
| Romeo. Go to; I say you shall. | Ромео: Да полно же, бери. |
| Nurse. This afternoon, sir? well, she shall be there. | Кормилица: Сегодня, значит? Ну, хорошо, она туда придет. (Хочет уйти.) |
| Romeo. And stay, good nurse, behind the abbey-wall: Within this hour my man shall be with thee, And bring thee cords made like a tackled stair; Which to the high top-gallant of my joy Must be my convoy in the secret night. Farewell; be trusty, and I'll quit thy pains: Farewell; commend me to thy mistress. |
Ромео: Постой еще. Так через час, не дольше, Ты моего слугу найдешь у стен Монастыря; Он принесет веревки, Что связаны, как лестница: по ней Я в тьме ночной взойду на верх блаженства. Прощай, да будь верна: за труд Я заплачу. Поклон мой синьорине. |
| Nurse. Now God in heaven bless thee!--Hark you, sir. | Кормилица: Благослови вас Бог! - Но вот что, - Послушайте... |
| Romeo. What say'st thou, my dear nurse? | Ромео: Что, дорогая няня? |
| Nurse. Is your man secret? Did you ne'er hear say, Two may keep counsel, putting one away? | Кормилица: Ваш человек надежен? вы слыхали Пословицу такую: тайны нет, Когда двоим известен ваш секрет? |
| Romeo. I warrant thee, my man's as true as steel. | Ромео: Надежен он, как сталь, - не беспокойся. |
| Nurse. Well, sir; my mistress is the sweetest lady. Lord, Lord! when 'twas a little prating thing,O, there's a nobleman in town, one Paris, that would fain lay knife aboard; but she, good soul, had as lief see a toad, a very toad, as see him. I anger her sometimes, and tell her that Paris is the properer man; but I'll warrant you, when I say so, she looks as pale as any clout in the versal world. Doth not rosemary and Romeo begin both with a letter? | Кормилица: Ну, так вот что, синьор. Моя госпожа - самая милая девушка в свете. Господи, Господи! когда она была еще крошечной болтуньей... О! Тут в городе есть один граф, некто Парис, который очень желал бы подмазаться к ней, да она, голубушка, не хочет и смотреть на него, она отворачивается от него точно от какой-нибудь жабы. Я иногда дразню ее: говорю, что Парис хороший человек, и уверяю вас, что она тогда бледнеет, как полотно. - Скажите, пожалуйста, ведь, слова "Ромео" и "розмарин" начинаются с одной и той же буквы? |
| Romeo. Ay, nurse; what of that? both with an R. | Ромео: Да, няня; а что? Оба слова начинают с буквы Р. |
| Nurse. Ah, mocker! that's the dog's name. R is for the dog: no; I know it begins with some other letter:--and she hath the prettiest sententious of it, of you and rosemary, that it would do you good to hear it. | Кормилица: Какой вы насмешник! Да ведь это Р-р-р - собачья буква! Она годится для... - Нет, я уверена, что ваше имя начинается с какой-нибудь другой буквы. Моя госпожа подбирает к нему такие хорошенькие присказки - к вашему имени и к розмарину, - что вы бы заслушались. |
| Romeo. Commend me to thy lady. | Ромео: Кланяйся от меня твоей госпоже. |
| Nurse. Ay, a thousand times. Peter! | Кормилица: Буду кланяться тысячу раз. Пьетро! |
| (Exit Romeo) | (Ромео уходит) |
| Peter. Anon? | Пьетpо: Слушаю. |
| Nurse. Peter, take my fan, and go before. | Кормилица: Ступай вперед и идем скорей. |
| (Exeunt) | (Уходит) |
Оставить комментарий
Для комментирования необходимо войти через 
Вконтакте